Я смутно ощущал, что меня как будто куда-то волокут, несут…потом, мне вроде бы, помогали идти самостоятельно… Потом последовал периодполного беспамятства, перешедшего в сон.

Я шел по улицам разрушенного Амбера под низко нависшимнебом. Хромой ангел с огненным мечом промчался в вышине надо мной, наносяудары. И там, куда ударял меч, поднимались дым, пыль и пламя. Нимбом ангелуслужило мое Колесо-Призрак, испускавшее могучий поток ужасного ветра, которыйобтекал лицо ангела, словно искристая пелена, сеял страх и разрушение повсюду,где он касался земли.

Дворец был наполовину разрушен, неподалеку стояли виселицы,в их петлях качались мои родственники.

В одной руке я сжимал меч, с запястья свисал Фракир. Явзбирался наверх, приближаясь к месту битвы с черной Немезидой.

Пока я карабкался по каменистому пути, меня охватило жуткоечувство, словно поражение мое неминуемо и предрешено заранее. Но я решил, чтоесли и так, тварь уползет отсюда с ранами, которые ей долго придетсязализывать.

Оно заметило меня, когда я был уже близко, и повернулось вмою сторону.

Лицо его было еще закрыто, но оно уже подняло меч. Ябросился вперед, сожалея лишь о том, что у меня не хватило времени отравитьлезвие моего меча.

Я дважды описал мечом круг, ушел от удара и сам ударилкуда-то в левое колено врага.

Последовала вспышка света, и я начал падать. Вокруг менялетели осколки огня, словно огненные снежинки в метель.

Я падал словно целую вечность, даже с половиной, потом,наконец, опустился спиной на плоский камень, расчерченный как солнечные часы,едва не оказавшись пронзенным большим острым штырем, торчащим в серединециферблата.

Даже во сне это было что-то сумасшедшее.

Во дворе Хаоса не было никаких солнечных часов, потому чтотам не было солнца. Я находился на краю Двора, у высокой черной башни. Яобнаружил, что не в состоянии двигаться, не говоря уж о том, чтобы встать.

Надо мной на невысоком балконе в своем обычном состояниистояла моя мать, Дара, глядя вниз на меня в потрясающей красоте и власти.

— Мама! — крикнул я. — Освободи меня!

— Я послала на помощь тебе, — ответила она.

— А что с Амбером?

— Не знаю.

— А мой отец?

— Не говори со мной о мертвых.

Вдруг на меня стало опускаться тонкое, как игла, острие.

— Помоги! — крикнул я. — Скорее!

— Где ты? — крикнула в ответ мать.

Она поворачивала голову, ища меня повсюду.

— Куда ты пропал?

— Я здесь! — завопил я.

— Где?

И я почувствовал, как острие коснулось моей шеи.

Сон разлетелся на тысячу осколков и исчез.

Мои плечи опирались на что-то неподатливое, ноги быливытянуты вперед.

Кто-то сжимал мое плечо, и чья-то рука коснулась шеи.

— Мерль, с тобой все в порядке? Хочешь пить?

Я глубоко вздохнул, потом со свистом выпустил воздух инесколько раз моргнул.

Свет вокруг был голубым, мир полон углов и линий.

Перед моим лицом появился черпак с водой.

— Выпей — это вода, — сказал он.

Это был его голос.

Я выпил всю воду.

— Хочешь еще?

— Да.

— Погоди секунду.

Я услышал звук шагов, он куда-то ушел. Я смотрел прямо передсобой на освещенную рассеянным светом стену в шести или семи футах от меня.Потом я провел ладонью по полу. Он, кажется, был из того же материала.

Вскоре Люк, улыбаясь, вернулся, и подал мне черпак. Я осушилего и вернул Люку.

— Будешь еще? — спросил он.

— Нет. Где мы?

— В большой и удобной пещере.

— А где ты взял воду?

— В соседней каверне наверху, вон там.

Он показал рукой.

— Там полно ее. И к тому же достаточно еды. Хочешь есть?

— Пока нет. С тобой все нормально?

— Несколько синяков, — ответил он, — но, в общем, жив. Утебя, кажется, переломов тоже нет, а порез на щеке уже засох.

— Это уже что-то, — кивнул я.

Я медленно поднялся на ноги, последние волокна сна оставилименя, когда я встал. Тут я увидел, что Люк повернулся и уходит. Я автоматическисделал несколько шагов вслед за ним, пока мне не пришло в голову спросить:

— Ты куда?

— Туда.

Он показал рукой, в которой держал черпак.

Вслед за ним я вышел через отверстие в стене в соседнююнебольшую пещерку размерами с мою старую гостиную.

Здесь было холодно. Вдоль стены слева от входа стоялонесколько больших деревянных бочек, и Люк повесил черпак на край ближайшей. Упротивоположной стены выстроились картонные ящики и мешки.

— Это — консервы, пояснил Люк. — Фрукты, овощи, ветчина,рыба, бисквиты, сласти, несколько ящиков вина… Есть и походная печка, и топливок ней. Есть даже пара бутылок коньяка, — с гордость добавил он.

Он повернулся и быстро вышел, миновав меня, снованаправляясь в большой зал.

— А теперь куда? — спросил я.

Но он шагал быстро и не отвечал. Мне пришлосьпошевеливаться, чтобы не потерять его из виду. Мы миновали несколькоответвлений, коридоров и проемов. Наконец он остановился у очередного отверстиякивнув.

— Здесь латрина, просто дыра и несколько досок над ней. Иочень хорошо иметь над ней такое прикрытие, скажу я тебе.

— Что все это значит? — спросил я.

— Через минуту ты все поймешь. Иди сюда.

Он повернул за сапфировый угол и исчез. Почти полностьюдезориентированный, я двинулся в том направлении. После нескольких поворотов японял, что совершенно заблудился. Люка нигде не было видно.

Я остановился и прислушался.

Не было слышно ни малейшего звука, за исключением моегодыхания.

— Люк, ты где? — позвал я.

— Здесь, наверху, — донесся до меня его голос.

Он как будто находился где-то сверху и справа от меня.

Я нырнул под низкую арку и оказался в ярко-голубой камере извсе той же кристаллической субстанции, что и все остальное в этом месте. Светпадал через небольшое отверстие в потолке примерно в восьми футах надо мной.

— Люк! — снова позвал я.